Криминальная традиция всегда являлась и будет являться неотъемлемой частью любого общества, так как «пока существует общество — существует преступление». И неважно, о какой стране мира мы говорим.
Мафия, ндрангета, каморра, южноафриканская криминальная традиция и прочие — традиции эти существуют веками, и их исследование, равно как и результаты таких исследований, всегда будут представлять интерес, поскольку всегда существовали и будут существовать люди, которых не волнует курс валют, права человека, а также законность/не законность тех или иных их действий.
В 2018 году адвокатом и ученым Олегом Викторовичем Мальцевым в рамках НИИ «Исследования мировых воинских традиций и криминалистических исследований применения оружия» была проделана фундаментальная научная работа в области исследования мировых уголовных традиций. Однако предметом данной статьи является освещение малой, но весьма значимой толики знакомства с южноафриканской криминальной традицией, которая ознаменовалась научной экспедицией в Кейптаун, ЮАР (июнь 2018 года).
https://youtu.be/bY-HujMdDnM
“Цифровые банды” возглавляют иерархию криминала ЮАР и вызывают наибольший интерес исследователей своей необычной историей, мифами, ритуалами, особенной структурой подчинения, религиозной философией, а также очевидной эффективностью, жестокостью и методами работы с оружием. Именно эти аспекты и параметры на этапе подготовки к экспедиции в Кейптаун стали ключевыми темами диалога профессора Оксфордского университета, автора бестселлера “Цифра” Джонни Стайнберга и украинского ученого, автора серии книг про Южно-Африканскую криминальную традицию академика УАН, Ph.D. Олега Мальцева.
Dr. Maltsev: Вы написали несколько серьёзных работ по «Цифровым бандам» ЮАР, которые заслуживают особого внимания. Возможно, есть ещё ряд неопубликованных книг или научных статей?
Dr. Steinberg: Нет, в этом направлении у меня существует только две работы — монография «Дети Нонголозы» и книга «Цифра: поиск себя в криминальном мире Кейптауна и в тюремных бандах».
Dr. Maltsev: Что вас побудило написать «Цифру»? Это достаточно тяжелая книга.
Dr. Steinberg: Идея зародилась намного раньше начала моей работы в Оксфорде. Определенный период времени я работал журналистом и передо мной была поставлена задача от одного итальянского журнала. Для этого мне нужно было приехать в тюрьму особо строгого режима, Полсмур. Это был февраль 2002 года. До момента приезда в Полсмур я ровным счетом ничего не слышал ни про «цифровые банды», ни про культ Нонголозы. Помню, что меня сильно впечатлил факт, что есть особый криминальный мир с длинной историей, своими особыми ритуалами и мифологической историей про Нонголозу. Для меня это стало большой находкой, и я захотел узнать об этом побольше.
Dr. Maltsev: Можем ли мы назвать книгу «Цифра» стадией вашего исследования криминальной субкультуры ЮАР или это уже результаты проведенного исследования?
Dr. Steinberg: Безусловно, это уже результаты. Исследования предшествовали написанию книги.
Dr. Maltsev: Это исследование проходило в рамках одной академической дисциплины или оно было проведено на стыке наук?
Dr. Steinberg: Сегодня я работаю в Оксфорде как преподаватель, однако в то время я был журналистом и писателем, потому я не ограничивался определенной дисциплиной. Я старался брать всё то, что мне тогда казалось будет полезным, вне зависимости от научной дисциплины.
Dr. Maltsev: По сути, мы можем воспринимать «Цифру» как результат Вашего комплексного исследования?
Dr. Steinberg: Да, я думаю это самая правильная формулировка. Если детально рассмотреть методологию, которую я использовал, то это была работа в четырех направлениях. Во-первых, я безусловно проводил полевые исследования. Для этого я общался с членами банд про их историю, ритуалы, происхождение и культ Нонголозы. Во-вторых, я провел достаточно много времени при работе с первичными источниками в государственных архивах. Там я изучал старые полицейские протоколы и протоколы судебных заседаний.
В-третьих, я работал со вторичными источниками, которые больше касаются истории — такими как труды известного ученого и исследователя — Чарльза Ван Онселена. Он немало написал про Нонголозу. И наконец я использовал социологию. У меня было много наблюдений за членами «Цифровых банд» в тюрьме и внутри их общин за пределами Полсмура.
Dr. Maltsev: Когда вы писали эту книгу, как выглядела задача, которую вы перед собой ставили?
Dr. Steinberg: Я хотел написать популярную и общедоступную книгу. Я не планировал делать из нее научно-популярную работу, потому с самого начала уделял особое внимание повествованию и публицистике. Думаю, сначала моя идея была такова: описать историю жизни заключенных, которые находятся в одной из камер тюрьмы Полсмур. Я планировал пересказать историю, которая касалась конкретных людей со всеми их драмами и переживаниями. Но как это часто бывает, по мере написания книги, я понял, что это неудачная идея и в итоге решил написать книгу про одного конкретного человека из этой камеры. Хотя, повторюсь, я не собирался этого делать в самом начале. Это произошло примерно через 6 месяцев после начала исследования.
Dr. Maltsev: Хочу объяснить причину, по которой я задал именно этот вопрос. Мне как ученому важно понимать, какой пласт информации содержится в этой книге, так как перечитывая её каждый раз, я открываю для себя что-то новое.
Dr. Steinberg: Мне очень интересно слышать Ваше мнение. Честно говоря, я не читал эту книгу на протяжении 14 лет с момента ее публикации. Планирую перечитать этим летом. Уверен, что спустя столько времени «Цифра» вызовет во мне новые переживания. Постараюсь ее изучить так, будто ее писал не я, а кто-то другой.
Dr. Maltsev: Первое, что я могу сказать, как ученый, что это самая тяжелая книга из всех, которые существуют о «цифровых бандах».
Dr. Steinberg: Спасибо.
Dr. Maltsev: Она очень нагружена психологией.
Dr. Steinberg: Вы правы, так и есть.
Dr. Maltsev: Так как я являюсь кандидатом психологических наук, эта книга является для меня определенным исследовательским полигоном.
Dr. Steinberg: Здорово.
Dr. Maltsev: Никто, кроме Вас, не писал книгу про южно-африканскую криминальную субкультуру с таким объемом психологии. Чаще всего мы видим попытку анализа «цифровых банд» с точки зрения социологи, криминалистики или истории.
Dr. Steinberg: Так как это было много лет назад, я думаю, что изначально не было конкретного плана сделать её настолько психологической. Что произошло на самом деле: у нас развились достаточно тёплые человеческие отношения с главным героем книги по имени Магадиен. Помню, что я был крайне озадачен его личностью и пока работал над книгой — я все больше и больше уделял внимания именно этому психологическому аспекту. Думаю, это одна из ключевых причин почему данная книга стала настолько психологической.
Dr. Maltsev: Это прекрасно, потому что кроме Вас, по психологии банд никто не написал подобную книгу.
Dr. Steinberg: Спасибо.
Dr. Maltsev: Все остальные пытались описывать явление самих банд комплексно.
Dr. Steinberg: Да, вы правы.
Dr. Maltsev: Я нашел в Йоханнесбурге в архивах государственной библиотеке некие полицейские протоколы. В этих документах указано что Нонголоза в общем-то активно сотрудничал с полицией, что прямо противоречит сегодняшнему мифу про Нонголозу. Как вы относитесь к этому факту?
Dr. Steinberg: Да, все верно. Я сейчас, правда, не вспомню имя и фамилию полицейского, который заставил Нонголозу сотрудничать с полицией. Часть этой истории я постарался описать в «Цифре». Для меня был интересен тот факт, что Нонголоза оказался в тюрьме примерно в том же возрасте, что и Магадиен. Я был крайне удивлен что в состав банд входят молодые люди. Мне было очень интересно понять, что происходит с мужчинами в бандах и как они взрослеют. В каком-то смысле я попытался провести параллель между Нонголозой и Магадиеном, который на какое-то время стал моим другом. Они оба были членами «цифровых банд» и оба приняли решение сотрудничать с полицией против криминала. Этот феномен меня крайне заинтересовал, и я стал искать зависимость между возрастом и изменением взглядов на жизнь представителей Южно-Африканского криминала.
Dr. Maltsev: Скажите пожалуйста, что появилось первым — «Цифра» или «Дети Нонголоза»?
Dr. Steinberg: «Цифра» была первой. Причина, по которой я решил написать «Дети Нонголоза» была следующей: пока я писал «Цифру», я работал только с этой книгой и посвящал этому все свое время.
Понятно, что у меня в этот период не было других источников дохода. Потому я собрал деньги через неправительственные организации, получил грант и частью условий было написание научной академической работы. Таким образом, «Дети Нонголоза» была частью моих обязательств перед организацией, которая помогла мне написать «Цифру», которую я до сих пор считаю более важным проектом.
Dr. Maltsev: Если бы вы подходили к написанию первой книги как ученый, а не как журналист, какую методологию Вы бы использовали?
Dr. Steinberg: Дисциплина, к которой у меня есть наибольший интерес в Оксфорде — это история. Думаю, это наиболее подходящий ответ в данном случае, хотя честно говоря, лично я не предпочитаю дисциплинарные границы. Мне нравятся исследования на стыке наук. Потому я бы добавил к истории ещё, как минимум, социологию и антропологию.
Dr. Maltsev: В этом вопросе наши подходы к проведению исследований совпадают. Как мне видится, такую книгу просто невозможно написать в рамках одной дисциплины.
Dr. Steinberg: Я полностью с Вами согласен.
Dr. Maltsev: Скажите пожалуйста, а как по-Вашему сегодня европейский академический мир реагирует на междисциплинарные исследования и книги?
Dr. Steinberg: Скажем так, в университет Оксфорда, где я преподаю, отдают предпочтения исследованиям на стыке наук. Здесь в отличие от США царит своеобразная междисциплинарная традиция.
Dr. Maltsev: Благодарю вас за ответ. Скажите пожалуйста, как вы относитесь к существованию некой системы применения оружия в бандах Кейптауна? Это миф или определенная система существует на самом деле?
Dr. Steinberg: Это очень интересный вопрос, который меня интересует не меньше чем вас. Дело в том, что вещи, которые написаны про «цифровые банды» и тем, что на самом деле происходит внутри этой криминальной субкультуры — значительно отличаются друг от друга. Эти мифы и заблуждения касаются всего: как применяется оружие, как члены банд разговаривают с друг другом, какие правила поведения на самом деле приняты внутри сообществ. У среднестатистического человека есть некий шаблон — идеализированная картина того, что делали и чем продолжают заниматься банды сегодня. Между этими иллюзиями и тем, что действительно происходит внутри — целая пропасть. Но лично мой интерес как исследователя касался другого феномена. Сегодня, в условиях XXI века, мы часто можем видеть, что «цифровые банды» могут по какой-то причине не придерживаться соих собственных законов. При этом бывают моменты, когда почему-то они резко вспоминают про закон и вспоминают как применять то или иное оружие. Чаще всего они вспоминают про закон во время определенных ритуальных моментов, когда для них происходит что-то очень важное и сакральное.
Dr. Maltsev: С Вашей точки зрения, как исследователя и учёного, действительно ли мы можем говорить о существовании системы, которой обучают в тюрьме, и которая позволяет гангстерам убивать других людей ножом? Или это все-таки миф?
Dr. Steinberg: Я думаю, что система существует, но по какой-то причине они иногда ей следуют, а иногда нет. Мне крайне интересно то, почему так происходит. Я знаю ряд случаев, когда человек приносил в банду нож, который по их закону запрещен, но при этом так получалось, что у него никто не отбирал этот нож и он продолжал безнаказанно его использовать. При этом в другой ситуации я видел, как закон резко начинал работать и у человека с таким же точно ножом начинались большие проблемы.
Dr. Maltsev: Можем ли мы это объяснить уровнем доступа к информации в бандах. Мы же с вами понимаем, что внутри системы существует определенная иерархия.
Dr. Steinberg: Безусловно, система цифровых банд требует секретности и уровней допуска. Однако повторюсь, в этой криминальной субкультуре существует много парадоксов и противоречий, в которых мне хотелось бы разобраться.
Dr. Maltsev: Я согласен с вами полностью. Лично я с научной точки зрения изучал «цифровые банды» около 2 лет и написал три книги про их субкультуру и технику работы с холодным оружием. У меня тоже возник аналогичный вопрос: если это такая тайная организация, если все системы внутри нее такие секретные, то по идее про них никто не должен знать?
Dr. Steinberg: Верно.
Dr. Maltsev: Получается это какой-то проект? Мы могли бы предположить, что существует какая-то третья сторона, которая управляет тем что происходит и находится в стороне. Кто-то в определенный момент начал использовать эту Южно-Африканскую криминальную субкультуру в маркетинговых целях.
Во время подготовки к нашей экспедиции в ЮАР были люди, которые перепутали мой экспедиционный корпус с обычными туристами и потому предлагали нам экстремальные экскурсии в тюрьму Полсмур, встречу с лидерами 26-х, 27-х и 28-х. Со стороны это все выглядит смешно и одновременно странно — театр абсурда, если честно.
Dr. Steinberg: Это очень интересная мысль. Вы знаете, ближе концу 1980-х торговля наркотиками в Кейп-Флэтс превратилась в международный бизнес. В то же время подходил к концу период апартеида, ЮАР вышла на мировую арену. Безусловно это очень сильно повлияло на банды, потому что криминал вне тюрем стал своеобразным транспортным средством для зарабатывания денег. Бизнес был в них очень заинтересован. В итоге группы представителей «цифровых банд» после выхода из тюрем на свободу продолжали продвигать наркотики, потому что это было выгодно бизнесу, который стоял за этим.
«Цифровые банды», по сути, были поглощены рынком и капиталистической экономикой.
Dr. Maltsev: Я объясню еще детальнее причину своего вопроса. Несколько месяцев назад я был в Калабрии вместе с научной экспедиционной группой. Как вы понимаете там существует организация, которая не менее известная на весь мир чем «цифровые банды». Так вот, достоверную информацию о Ндрангете выяснить крайне сложно. При этом в ЮАР так называемые бандиты охотно дают интервью, снимаются в фильмах и идут на контакт с государством и с прессой. Этого нет ни в одной стране мира. Этого нет ни в русской, ни в испанской, ни в итальянской, ни в мексиканской криминальной традиции.
Потому возникает вопрос: может ли это быть сегодня механизмом привлечения туристов в ЮАР и в частности в Кейптаун?
Dr. Steinberg: Я не думаю, что это туризм. Честно говоря, люди побаиваются ехать в Кейптаун, потому что там есть банды и каждый день убивают людей. Но я согласен с вами, что это очень странный феномен. Мне кажется, что в определенный момент началась утечка информации про банды. Зачем это нужно было, и кто был в этом заинтересован — это отдельный вопрос. После утечки информации материал стал доступен и привлекателен для журналистов, фотографов, писателей и ученых.
Dr. Maltsev: Если посмотреть на этот вопрос с точки зрения ученого, что в «цифровых бандах» привлекло всех этих людей по-Вашему?
Dr. Steinberg: Думаю, сама история о Нонголозе очень экзотична. Дополнительную ценность представляют татуировки, которые выражают в какой-то степени эту криминальную субкультуру.
Кроме того, не забывайте, что журналисты всегда заинтересованы в насилии. Это делает им рейтинг, а в «цифровых бандах» насилие доведено до уровня культа. Люди с удовольствием продают сегодня истории насилия. Это целый рынок, на котором создаются громкие имена и сколачиваются целые состояния.
Dr. Maltsev: Есть еще один очень интересный момент. Любая криминальная традиция имеет свою религиозную философию и в этом нет никаких сомнений. А вот религиозная философия банд Кейптауна очень противоречива и существует много вариантов ее толкования. Почему так?
Dr. Steinberg: Думаю, что вся эта криминальная традиция держится на фундаменте истории Нонголозы.
Хотя, лично я считаю, что значение культа Нонголозы изменилось с течением времени. Изначально в истории его представляли, как героя, который боролся против колониализма. Однако в районе 1980-х миф Нонголозы начал меняться или его начали менять. Теперь его представляют капиталистом, бандитом, который был способен делать деньги. Я считаю это изменение очень важным моментом, которое безусловно нашло отображение в статьях, книгах и сегодняшнем представлении про «цифровые банды».
Dr. Maltsev: Последний вопрос, если вы не против. Какие по вашему мнению существуют этапы становления Южно-Африканской криминальной традиции? На какие периоды мы могли бы разделить историю?
Dr. Steinberg: Признаюсь честно, я не уделял этому вопросу должного внимания, но сейчас, особенно после разговора с вами, мне этот вопрос стал крайне интересен. На самом деле — как эти «цифровые банды» — 26-е, 27-е и 28-е — стали национальным феноменом? Ведь там изначально был сплав из множества культур, языков и расовых групп. Но каким-то образом в результате возник целое «достояние» ЮАР в виде «цифровых банд». Вы знаете, идея такого исследования приводит меня в восторг.
Dr. Maltsev: Признаюсь, это именно то, чем я сейчас занимаюсь и планирую продолжить во время экспедиции в Кейптаун в июне 2018 года.
Dr. Steinberg: Очень здорово. Такое исследование выглядит на мой взгляд очень перспективно. Мне кажется, что причиной этому стала неординарная история самого Нонголозы, но это лишь предположение, повторюсь миф кто-то случайно или специально изменил около 35 лет назад. В любом случае, хочу, чтобы вы знали, что у вас возможность ко мне обращаться напрямую во время проведения этого исследования в случае если вам понадобится какая-либо дополнительная информация.
Dr. Maltsev: Благодарю вас, надеюсь скоро встретимся и продолжим эту дискуссию.
В ходе исследования Южно-Африканской криминальной традиции, в том числе, по результатам научной экспедиции в Кейптаун, учёным О.В.Мальцевым был написаны книги:
- «Чёрная смерть»;
- «Чёрная логика»;
- «54»
Обзору результатов исследования Южно-Африканской традиции будут посвящены последующие специализированные статьи.
***Книги являются результатом исследований юридической экспертно-криминалистической группы (очерк юридическо-криминалистических исследователей). Это результат научного исследования юристов и криминалистов в рамках их профессиональной деятельности. Использование книги иным способом кроме как справочного материала возлагает ответственность за использование этих данных на само лицо.
